Пальчеыский в какой то передаче говорил что курсы по обучению длятся где то три месяца,плюс ещё добавил что не все аппараты ИВЛ подходят для больных короновирусом ,в них должен быть какой то режим работы. Я Пальчевского не очень люблю но с своим Евролабом он в курсе проблем

Не усугубляй.

Сейчас врачей в университетах учат хорошо. Есть на чём учить. Это в СССР никакого оборудования не было, вот старпёры и теряются сейчас.

Молодые специалисты, особенно реаниматологи очень крутые.

Моя малая может, но сидит пока дома...

Тань, ну, ты же ЗНАЕШЬ, что важно не столько УЧИТЬ, сколько иметь желание УЧИТЬСЯ и НАУЧИТЬСЯ.

Почему одна медсестра не может в вену попасть и с десятого раза, а другая... даже следа от иглы не оставляет, практически? Такая же петрушка и с врачами

До сраки знания. если нет оборудования. Не имея велосипеда, на нем ездить не научишься. А имея - то и медведь с обезьяной научатся. Даже по самоучителю. Чем они пять или шесть лет на кафедре занимались? Им государство давало, вдалбливало знания. Они ОБЯЗАНЫ уметь! Теперь, когда от них требуется отдача, они должны долг свой отдать, а не бабло еще требовать. Либо вернуть, возместить все средства, потраченные государством на их обучение.

И экзамены на категорию будут экзаменами на категорию, а не получение корочки за деньги. Врач высшей категории без этих умений как-то странно звучит

Видалено.

Не я. Вот уже третий месяц как у нас ввели ОДС 103 так некоторые до сих пор так и не научились уверенно пользоваться смартфоном.

Паникерша

И врачей надо учить-где-то не у нас,и за деньги государства.

Однажды ко мне в купе (вагоны были уже забиты до отказа) положили раненого полковника. Старший военный врач, командовавший погрузкой, сказал мне: — Возьмите его. Я не хочу, чтобы он умер у меня на пункте. А вам все равно. Дальше Пскова он не дотянет. Сбросьте его по дороге. — А что у него? — Пуля около сердца. Не смогли вынуть— инструментов нет. Ясно? Он так или иначе умрет. Возьмите. А там — сбросите... Не понравилось мне все это: как так — сбросить? Почему умрет? Как же так? Это же человеческая жизнь. И вот, едва поезд тронулся, я положил полковника на перевязочный стол. Наш единственный поездной врач Зайдис покрутил головой: ранение было замысловатое. Пуля, по-видимому, была на излете, вошла в верхнюю часть живота и, проделав ход к сердцу и не дойдя до него, остановилась. Входное отверстие— не больше замочной скважины, крови почти нет. Зайдис пощупал пульс, послушал дыхание, смазал запекшуюся ранку йодом и, еще раз покачав головой, велел наложить бинты. — Как это? — вскинулся я. — А так. Вынуть пулю мы не сумеем. Операции в поезде запрещены. И потом — я не хирург. Спасти полковника можно только в госпитале. Но до ближайшего мы доедем только завтра к вечеру. А до завтра он не доживет. Зайдис вымыл руки и ушел из купе. А я смотрел на полковника и мучительно думал: что делать? И тут я вспомнил, что однажды меня посылали в Москву за инструментами. В магазине хирургических инструментов «Швабе» я взял все, что мне поручили купить, и вдобавок приобрел длинные тонкие щипцы, корнцанги. В списке их не было, но они мне понравились своим «декадентским» видом. Они были не только длинными, но и кривыми и заканчивались двумя поперечными иголочками. Помню, когда я выложил купленный инструмент перед начальником поезда Никитой Толстым, увидев корнцанги, он спросил: — А это зачем? Вот запишу на твой личный счет — будешь платить. Чтобы не своевольничал. И вот теперь я вспомнил об этих «декадентских» щипцах. Была не была! Разбудив санитара Гасова (он до войны был мороженщиком), велел ему зажечь автоклав. Нашел корнцанги, прокипятил, положил в спирт, вернулся в купе. Гасов помогал мне. Было часа три ночи. Полковник был без сознания. Я разрезал повязку и стал осторожно вводить щипцы в ранку. Через какое-то время почувствовал, что концы щипцов наткнулись на какое-то препятствие. Пуля? Вагон трясло, меня шатало, но я уже научился работать одними кистями рук, ни на что не опираясь. Сердце колотилось, как бешеное. Захватив «препятствие», я стал медленно вытягивать щипцы из тела полковника. Наконец вынул: пуля! Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. За моей спиной стоял Зайдис. Он был белый, как мел: — За такие штучки отдают под военно-полевой суд,— сказал он дрожащим голосом. Промыв рану, заложив в нее марлевую «турунду» и перебинтовав, я впрыснул полковнику камфару. К утру он пришел в себя. В Пскове мы его не сдали. Довезли до Москвы. Я был счастлив, как никогда в жизни! В поезде была книга, в которую записывалась каждая перевязка. Я работал только на тяжелых. Легки

Може нарешті перестануть продавати дипломи в мед інститутах )))))

Читала... подготовка специалистов по быстренькому около трех месяцев... и это на не самые сложные из ивл...

Я бы помог, но не знаю как. Я завтра на работе чуть лучше работать буду.

Ты займись, пока застряла. Не хочешь?