Отвали. В прошлый раз была травка !! ((

'А где остальное?', а муш (кстати, ево фамилие - Петросян. Нихуя не вру) уссываецца,

сукабля: 'Где-где: В жопе!' И Марина потом полночи на толкане сидела, сосиску из себя выдавливала.

Потом, кстати, пара развелась. И сто баксоф не помогли.

А тут фсего делов-то: в школьницу поиграть!

Ну, значит, Вова начал руководить:

- Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в коричневом платьице, в фартучке, с бантиком

на башке, приходиш ко мне домой пересдавать математику. А я тебя ебу. Как идея?

- Да пиздец просто. У меня как рас тут дохуя школьных платьев висит в гардеробе. На любой вкус.

А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант, разумееца, есть. Парадно-выгребной. Идея, если ты

не понял, какая-то хуёвая. Низачот, Вольдемар.

- Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как раз говнянского цвета, в темноте за школьное

платье прокатит. Фартук на кухне возьмём. Похуй, что на нём помидоры нарисованы. Главное - он

белый. Бант похуй, и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна.

Какая, бля, дудка????????? Дудка ему нахуя?????

- Халат спизжу, нехуй делать. Фартук возьму. А дудка зачем?

- Дура. - В очередной раз унизил мой интеллект супруг. - в дудке вся сила. Это будет как

бы горн. Пионерский. Сечёш? Это фетиш такой. И фаллический как бы символ.

Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке - сила. Это ж все знают.

В темноте крадусь на кухню, снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера тихо вползаю в спальню

к родителям, и тырю мамин халат говняного цвета. Чтоб быть шко

Чтоб быть школьницей. Чтоб муж был щастлив.

Чтоб пересдать ему математику. А разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила как-то по-другому?

Ну и мудаки.

В тёмной прихожей, натыкаясь сракой то на холодильник, то на вешалку, переодеваюсь в мамин

халат, надеваю сверху фартук с помидорами, сую за щеку дудку, спизженную, стыдно сказать,

у годовалого сына, и стучу в дверь нашей с мужем спальни:

- Тук-тук. Василиваныч, можно к вам?

- Это ты, Машенька? - отвечает из-за двери Вова-извращенец, - Входи, детка.

Я выплёвываю дудку, открываю дверь, и зловещим шёпотом ору:

- Сто первый раз говорю: не называй меня деткой, удмурт!!! Заново давай!!!

- Сорри: - доносицца из темноты, - давай сначала.

Сую в рот пионерский горн, и снова стучусь:

- Тук-тук. Василиваныч, к Вам можно?

- Кто там? Это ты, Машенька Петрова? Математику пришла пересдавать? Заходи.

Вхожу. Тихонько насвистываю на дуде 'Кукарачю'. Маршырую по-пианерски.

И ахуеваю.

В комнате горит ночник. За письменным столом сидит муж. Без трусов но в шляпе. Вернее, в бейсболке,

в галстуке и в солнечных очках. И что-то увлеченно пишет.

Оборачивается, видит меня, и улыбаецца:

- Ну, что ж ты встала-то? Заходи, присаживайся. Можешь подудеть в дудку.

- Васильиваныч, а чой та вы голый сидите? - спрашиваю я, и, как положено школьнице, стыдливо

отвожу глаза, и беспалева дрочу дудку.

- А это, Машенька, я трусы постирал. Жду, когда высохнут. Ты не стесняйся. Можешь тоже раздецца.

Я и твои трусики постираю.

Вот пиздит, сволочь: Трусы он мне постирает, ога. Он и носки свои сроду никогда не стирал. Сука.

- Не: - блею афцой, - Я и так без трусиков: Я ж математику пришла пересдавать всё-таки.

Задираю мамин халат, и паказываю мужу песду. В подтверждение, значит. Быстро так показала, и

обратно в халат спрятала.

За солнечными очками не видно выражения глаз Вовы, зато выражение хуя более чем заметно. Педофил, бля:

- Замечательно! - шепчет Вова, - Математика - это наше фсё. Сколько будет трижды три?

- Девять. - Отвечаю, и дрочу дудку.

- Маша! - Шёпотом кричит муж, и развязывает галстук. - ты гений! Это же твёрдая пятёрка беспесды!

Теперь второй вопрос: ты хочешь потрогать мою писю, Маша?

- Очень! - с жаром отвечает Маша, и хватает Василиваныча за хуй, - Пися - это вот это, да?

- Да! Да! Да, бля! - орёт Вова, и обильно потеет. - Это пися! Такая вот, как ты видишь, писюкастая

такая пися! Она тебе нравицца, Маша Петрова?

- До охуения. - отвечаю я, и понимаю, что меня разбирает дикий ржач. Но держусь.

- Тогда гладь её, Маша Петрова! То есть нахуй! Я ж так кончу. Снимай трусы, дура!

- Я без трусов, Василиваныч, - напоминаю я извру, - могу платье снять. Школьное.

Муж срывает с себя галстук, бейсболку и очки, и командует:

- Дай померить фартучек, Машабля!

Нет проблем. Это ж вторая годовщина нашей свадьбы, я ещё помню. Ну, скажите мне - кто из вас не

ебался в тёщином фартуке во вторую годовщину свадьбы - и я скажу кто вы.

- Пожалуйста, Василиваныч, меряйте. - снимаю фартук, и отдаю Вове.

Тот трясущимися руками напяливает его на себя, снова надевает очки, отставляет ногу в сторону, и

пафосно вопрошает:

- Ты девственна, Мария? Не касалась ли твоего девичьего тела мушская волосатая ручища? Не трогала

ли ты чужые писи за батончег Гематогена, как путана?

Хрюкаю.

Давлюсь.

Отвечаю:

- Конечно, девственна, учитель математики Василиваныч. Я ж ещё совсем маленькая. Мне семь лет завтра будет.

Муж снимает очки, и смотрит на меня:

- Бля, ты специально, да? Какие семь лет? Ты ж в десятом классе, дура! Тьфу, теперь хуй упал.

И всё из-за тебя.

Я задираю фартук с помидорами, смотрю как на глазах скукоживаецца Вовино барахло, и огрызаюсь:

- А хуле ты меня сам сбил с толку? 'Скока буит трижды три?' Какой, бля, десятый класс?!

Вова плюхаецца на стул, и злобно шепчет:

- А мне что, надо было тебя просить про интегралы рассказать?! Ты знаешь чо это такое?

- А нахуя они мне?! - тоже ору шёпотом, - мне они даже в институте нахуй не нужны! Ты ваще что

собираешься делать? Меня ебать куртуазно, или алгебру преподавать в три часа ночи?!

- Я уже даже дрочить не собираюсь. Дура!

- Сам такой!

Я сдираю мамашин халат, и лезу под одеяло.

- Блять, с тобой даже поебацца нормально нельзя! - не успокаиваецца муж.

- Это нормально? - вопрошаю я из-под одеяла, и показываю ему фак, - Заставлять меня дудеть в дудку,

и наряжацца в хуйню разную? 'Ты девственна, Мария? Ты хочеш потрогать маю писю?'

Сам её трогай,

хуедрыга! И спасибо, что тебе не приспичило выебать козлика!

- Пожалуйста!

- Ну и фсё!

Знатно поебались. Как и положено в годовщину-то. Свадьбы. Куртуазно и разнообразно.

В соседней комнате раздаёцца деццкий плач. Я реагирую первой:

- Чо стоишь столбом? Принеси ребёнку водички!

Вова, как был - в фартуке на голую жопу, с дудкой в руках и в солнечных очках, пулей вылетает в коридор.

: Сейчас сложно сказать, что подняло в тот недобрый час мою маму с постели: Может быть, плач внука,

может, жажда или желание сходить поссать: Но, поверьте мне на слово, мама была абсолютно не готова

к тому, что в темноте прихожей на неё налетит голый зять в кухонном фартуке, в солнечных очках и с

дудкой в руке, уронит её на пол, и огуляет хуем по лбу:

- Славик! Славик! - истошно вопила моя поруганная маман, призывая папу на подмогу, - Помогите! Насилуют!

- Да кому ты нужна, ветош? - раздался в прихожей голос моего отца.

Голоса Вовы я почему-то не слышала. И мне стало страшно.

- Кто тут? Уберите член, мерзавец! Извращенец! Геятина мерская!

Мама жгла, беспесды.

- Отпустите мой хуй, мамаша: - наконец раздался голос Вовы, и в щель под закрытой дверью спальни

пробилась полоска света. Вове наступил пиздец.

Мама визжала, и стыдила зятя за непристойное поведение, папа дико ржал, а Вова требовал отпустить его член.

Да вот хуй там было, ага. Если моей маме выпадает щастье дорвацца до чьего-то там хуя - это очень

серьёзно.

Вову я жалела всем сердцем, но помочь ему ничем не могла. Ещё мне не хватало получить

от мамы песдюлей за сворованный халат, и извращённую половую жызнь. Так что мужа я постыдно бросила

на произвол, зная точно, ЧЕМ он рискует. Естественно, такого малодушия и опёздальства Вова мне не

простил, и за два месяца до третьей годовщины нашей свадьбы мы благополучно развелись.

Но вторую годовщину я не забуду никогда.

Я б и рада забыть, честное слово.

Но мама: Моя мама:

Каждый раз, когда я звоню ей, чтобы справицца о её здоровье, мама долго кашляет, стараясь вызвать

сочувствие, и нагнетая обстановку, а в оконцовке всегда говорит:

- Сегодня, как ни странно, меня не пиздили по лицу мокрым хуем, и не выкололи глаз дудкой. Стало быть, жыва.

Я краснею, и вешаю трубку.

И машинально перевожу взгляд на стенку. Где на пластмассовом крючке висит белый кухонный фартук.

С помидорами.

Я ж пиздец какая сентиментальная