На детской горке ледяной покатой,

Где санками заезжен птичий кал.

Стоял мужик одетый небогато.

Стоял и от волнения икал.

В его прозрачном чуть косящем взоре,

Как отсвет духа просранных вершин,

Любовных мук читалися мозоли

На складках чуть лысеющей души.

.

А зимний дождь чернил пустые кроны

И вымывал пучки гнилой травы.

Летели птицы. Галки, вороны.

На полигон отходов бытовых.

Природа ныла. Дул промозглый ветер –

На быстротечность жизни намекал.

А под горою в луже чьи-то дети

Лепили из говна снеговика.

Их звонкий смех, как скальпель, резал душу

Сквозь ватный слой декабрьской тоски.

Мужик стоял, как гриб. Молчал и слушал,

Забыв про тлен и мокрые носки.

Забыв про неуверенность и страхи.

Про тщетность бытия и геморрой.

И, вдруг, воскликнул: «Да, пошло всё на*уй!»…

И дети замолчали под горой.

И ветер стих. И птицы наземь пали.

Дождь перестал. И выплыла Луна.

И дымкою подёрнулися дали.

И снеговик сломался из говна…

Мужчина разбежался и поехал

Под горку, вниз. Без видимых причин.

Безмолвный мир внимал… И только Эхо

Зловещим смехом кашляло в ночи.

Стать умной как я невозможно грибан. Такой надо родиться)))